вторник, 6 декабря 2011 г.

Один.. незавершенное


Глава 1. Один

Утро только начало освещать улицы города, окутанного туманом. Мир, с радостью, принимал на себя первые лучи весеннего солнца.
Только один человек шел по пустынным улицам.
Шел не торопясь. Ему некуда было спешить. Легкий ветерок колыхал русые волосы. Устало брел, смотря под ноги. До работы всего 4 часа. «Может, удастся поспать ещё», – подумал Алексей и усмехнулся, с какой-то горечью в горле. Да, сегодня ночью поспать ему не удалось. Всю ночь он слушал скрип кровати.
Кулаки сжались непроизвольно. Мышцы напряглись. Глаза блеснули ненавистью.

Все легли к утру.

Она. Зачем?.. Мысли были только о ней. Почему надо было делать это при нем?.. 
Алексей шел, не разбирая дороги. Утро выдалось на удивление теплым. Что нельзя было сказать о ночи.

Он часто выходил на балкон. Курил. Он не был заядлым «курягой». Да и она всячески мешала ему вдохнуть горький, но от этого не менее приятный дым сигареты. Часто твердила ему: «Или кури всегда, или не кури совсем!» Она выбрала первое. А Алексей так и не решил как поступить. Было время, когда за сигарету в зубах, Алексей получас пощечину от неё, но та пощечина ему была приятней поцелуя.

Он не разбирал дороги. Да и зачем? Он прекрасно знал путь домой. И шел. В наушниках играл Дельфин. Раньше эта музыка казалась просто шумом, но раз прислушавшись к словам, он поверил Дельфину, его песни, казались Алексею исповедью.

Она сама по себе невесома
Она легче, чем твои мысли
Но вспомни, как душу рвало, когда она уходила,
Как на глазах твоих слезы висли.
Она руками своими нежными
Петлю на шею тебе набросит,
Не оставляя ничего от тебя прежнего
Сама на цыпочки встать попросит.

«Любовь, - в груди стало больно, ком упрямо торчал в горле. – Сука!» Хотелось плакать. Но не было смысла.
Он думал.
Вспоминал все то, что происходило до.
Как она улыбалась ему, как она смотрела в глаза, грея свои ладони в его руках. как целовала.
Он помнил все. Но хотел скорее забыть. Предательство. Тоска. Видимо так ему и надо. Кулаки сжимались, приступ злости. одиночество, обида! Она не обещала ему ничего.
Никогда никому ничего не обещала.
Даже когда её губы прильнули к его губам. Когда её пальцы путались в его волосах. Когда его руки путались в её одежде.
Он надеялся. Хотел надеяться. Но это было глупо.
Как легко увидеть ошибки других. Как легко дать совет другому. И как тяжело разобраться в себе. Ведь ты – особенный – ты единственный, у тебя все по-другому.
Как глупо.

Я надеждой убит, тоской навылет прострелен,
Потому что надеялся, а не был уверен.

И снова - правда, и снова затронуло что-то глубоко внутри.
Хотелось что-то изменить в себе, хотелось сломать в себе то, что всегда мешало. То что, казалось, останется в тебе навсегда. Глупость свою хотелось вычеркнуть, из списка недостатков. Но это было практически невозможно.
Он встретит её сегодня. на работе.
Для неё ничего особенного не произошло. Она опять будет ему улыбаться. Опять захочет обнять.
Зачем? Зачем нужно было делать это при нем?!. Зачем нужно было брать его со всей этой компанией?!. Зачем нужно было идти?..
Мозг рвало на части. Хотелось закричать, но не нужно. Никогда раньше Алексей не чувствовал такого. В свои 20 лет, он никогда ещё не испытывал ничего особенно к девушкам с которыми был близок. Было желание. Плотское какое-то чувство, животное.
Здесь совсем другое. Удивительно, но ему впервые хотелось делать девушке все, для её счастья. Раньше он дарил подарки, для отведения очереди, и только по праздникам, а теперь вдруг ему просто хотелось дарить.

Полгода назад, когда они только узнали друг друга, был её день рождения. И Алексей, узнав адрес, и любимые цветы, приехал утром под окна с букетом и подарил. И был счастлив. Ей тогда было все равно, она хотела спать. Взяв цветы, она улыбнулась, поблагодарила и ушла досматривать сны. Но он был счастлив.

«Она была с другим!» – новый приступ злости. Он, то вскипал, то остывал. Алкоголь ещё не выветрился полностью, и катализировал все то, что и так рвалось наружу.

Было 2 ночи, когда они небольшой компанией добрались до квартиры. Были уже пьяны. Девчонки выставили на стол все, что было, парни достали пиво. Водки и вина не было. не хотелось. После первого же тоста, половина направилась на балкон. Алексей сидел за столом. Было с ним ещё двое. Парень с девушкой сидели напротив и целовались. Алексей хотел увидеть её и неровной походкой направился на балкон, который проходил через большую комнату. По центру комнаты стояла кровать. Глаза слипались. Полный рабочий день вымотал его, хотелось спать, но больше хотелось её. На кровати, проходя мимо, Алексей заметил парочку, но в темноте не стал разглядывать кто там.
«Утром все будет ясно, кто с кем и зачем», – парень улыбнулся.
На балконе стояло четыре человека, её среди них не было.
«Где она? – спросил Алексей у одного из приятелей.
«А ты не видишь? – мотнул головой на кровать, которая лишь в очертаниях виднелась в темноте комнаты с балкона. – Сидеть с нами ей больше не хочется!»
Алексей понял все. Не хотел смотреть туда, куда показывал друг. Не хотел бить лицо парню, который сейчас с ней – он не виноват, «он ничего о нас не знал», – оправдания казались глупыми и ненужными. Хотелось все высказать ей. Но знал, что ей все равно.

Она всего лишь любит развлечение и вино.

Дальше он пил. Пил много. Но лучше ему не становилось. Наоборот. Он уже не разбирал, что говорят друзья, да и сам толком ничего связного сказать не мог. Все! Хватит! Рядом с ним, на полу, на кухне, где они пили, уже валялся один из его приятелей с блаженной улыбкой на лице и с туманом в глазах. Разошлись по парочкам часам к четырем, и все разлеглись в большой комнате, кто на раскладушке, кто на полу.
Кровать была занята.
Хоть Алексей и был пьяным, до сознания доносились звуки того, что происходило в эту ночь. Скрипела только кровать. Остальные, после изрядной доли выпитого, уснули почти сразу, не успев даже раздеться. Только она не останавливалась. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, кровь подкатила к голове и теперь пульсировала, не давая забыться и уснуть. «Все не могу больше», – Алексей встал, и побрел на кухню. Мягкая игрушка, которую он подарил ей вчера вечером, лежала на столе. Он взял её. Это был плюшевый медвежонок.

«Ему предстоит познакомиться с моими домашними мишками», – она говорила это, когда Алексей подарил эту игрушку. Глаза её горели, он знал, что девушка любит, а она знала, что он любит её.

 «Забудь!» – что-то внутри взывало к этому. Он лег на пол, подложив подарок под голову. Уснул очень быстро.
Проснулся от сквозняка, который гулял по полу. Одна из девушек готовила чай, напевая что-то из МакSим. Он встал. Ему не хотелось никого видеть.
«Я пошел»,– коротко проинформировал девушку и пошел к выходу.
«Ты не попрощаешься со всеми?!» – удивилась Аня.
«Попрощайся за меня, – слова давались ему с трудом. – Ещё сегодня на работе увидимся».
Он ушел.

* * *
Алена проснулась от неожиданного холода, прикоснувшегося к спине. Девушка осмотрелась. Саша, лежавший рядом, поднялся, причесал взъерошенные волосы, улыбнулся ей, и вышел из комнаты. Девушка лежала на кровати в центре комнаты, вокруг, кто на полу, кто на кресле, спят друзья. Кто-то курит на балконе, съежившись то ли от холода, то ли от того, что сон ещё не так далеко ушел.
Глаза слипаются, голова болит. Да ещё не полностью отрезвевшее сознание не дает сконцентрироваться на происходящем и осмыслить прошедшее.
Алена поднялась с кровати, накинула на себя покрывало и, съежившись, побрела на балкон, на ходу надевая, валявшиеся на полу тапки в виде кроликов. Кроме покрывала на ней большая майка, низ которой почти прикрывает колени. На подоконнике, рядом с дверью на балкон, она увидела плюшевого мишку. Того самого, которого вчера вечером подарил Алексей.
«Кстати, а где он?» – возник вопрос в её сонной голове. Девушка присмотрелась к телам, иначе и не назовешь, лежащим на полу. Нет, в комнате нет. «Может на кухне», – подумала девушка, и вышла на балкон. Курили двое. Аня, которая последней видела Алексея этим утром, и Степа, который почти ничего не помнил о вчерашнем вечере, да и сейчас туго соображал.
– С утром, вас, добрым, – приветствие прозвучало немного коряво.
– Не очень уж оно и доброе, – пробормотал Степа, и, докурив, пошел в квартиру, еле передвигая ноги.
Хоть в сознании и было вычеркнуто практически все, что происходило вчера, он, почему-то отчетливо помнил Алексея, лежавшего на кухне, и Алену, которая нежилась с Сашей в кровати. Ему было известно о чувствах Алексея, который весь вечер, в пьяном бреду, рассказывал ему об Алене.
     Что это с ним? – удивилась девушка, ища ответа у подруги.
     Зачем ты. с Сашей? – вместо ответа произнесла Аня.
     Какое твое дело, – вдруг вспылила Алена. –  Что с вами вообще такое? Я хотела вчера с ним! И все, больше мне от него ничего, ни теперь, ни потом, не надо будет. Я так  хотела.
     Но Леша. – начала, было, Аня.
     Что Леша, – перебила девушка, – что Лёша? Мы с ним встречаемся? Он мой парень? Он влюбленный мальчик. И больше никто!.. Да он хороший, да с ним приятно общаться. Но.
     Влюбленный мальчик. хм. – ухмыльнулась Аня, – взрослая нашлась. Зачем ты с ним так.
     Я с ним так, как надо мне! И не надо судить меня! Я сама все прекрасно знаю.
Аня ушла, оставив разгневанную девушку наедине с мыслями. Все что говорила Алена, было практически правдой. Практически, до такой степени, что даже она не могла точно сказать, что она чувствует к Леше.
Она курила и думала, как поведет себя Алексей при встрече – что нужно делать ей.
«Ни перед кем я оправдываться не собираюсь!»– решила она, на том и остановилась.
Так было проще.
Для нее.

* * *
До дома осталось пару минут, голову заполняла музыка. Пошатываясь, он брел, не замечая луж, грязи. Ему было все равно.
– Лёха! – услышал он вдруг. Даже музыка, льющаяся из наушников, не помешала услышать этот полный радости встречи крик. – Привет, дружище!
С блеском в глазах к Алексею подлетел парень, ровесник, чуть повыше ростом.
– Лёх, ты что? – удивился друг, не услышав дружелюбного «Привет» в ответ, и увидел, что лицо приятеля было помятым, сонным, а глаза полные тоски и. злости. – Что с тобой? Не виделись с тобой уже недели две. Я через пару месяцев в армию ухожу, мне каждый день для гулянок дорог, а ты пропал куда-то.
Она была с другим, – эти слова дались Алексею невероятно тяжело. Он еле сдержал слезу, которая попыталась вытечь на щеку. – Она была с другим.
Он говорит, то, что сейчас занимает все пространство в его усталой голове, все мысли состояли только из этой фразы. Но сколько чувств, боли она содержала!
Друг не раз слышал рассказы Алексея о ней. Беседы двух друзей, часто сводились к рассказам о девчонках, появлявшихся в их жизнях. Но в последнее время мысли были только о ней. Говорил какая красивая, говорил, говорил, говорил. Надеясь, что скоро она будет с ним. Но.
– Она была с другим.
Долго объяснять не надо было. Да и не мог он. Короткими фразами, с остановками, рассказал другу всё.
Алексей замолчал. Молчал и друг.
– Ладно пошел я. – нарушил тишину сгораемый изнутри парень.
– Убил бы её на твоем месте, – ответил приятель. – Видел тебя счастливым раньше, думал все отлично. А ты. вот как, оказывается.
–Да. – протянул Лёха, – Убил бы. – он усмехнулся, – а за что? Зачем?.. Черт! Люблю её!
Когда же это закончится?! Опять больно, опять что-то колит в груди.
– До встречи, Гош. – Сказал Алексей другу, – скоро увидимся, зайду как-нибудь, поболтаем.
И он побрел домой, оставив Игоря в мыслях о произошедшем. Хотя не его это дело.
Не его.

* * *
Звонок телефона вырвал из объятий небытия.
«Ведь только же уснул», - отвечать не хотелось, но парень потянулся за трубкой, ещё не открыв глаза, и прошептал:
– Кто?
– Это Гоша! Забыл сказать, у нас в конце месяца встреча класса!.. Ну. выпускников, - уточнил он, после небольшой паузы – Приходи, будет весело. Отвлечешься.
- Ладно. Постараюсь. – Алексей устало улыбнулся и нажал на красную кнопку  мобильного.
Голова гудела, как будто внутри нее кто-то устроил дискотеку. В комнате было прохладно, отчего из кровати вылезать совершенно не хотелось. Он закрыл глаза и провалился в приятную безмятежную пустоту сна.

* * *
Глаза открылись сами, заставляя проснуться ещё сонное тело.
«Неужели выспался?!» – удивился Алексей, и невольно бросил взгляд на настенные часы, а вдруг проспал работу. Нет. Прошло всего полтора часа с того момента, как он лег. Вот как много значит домашняя атмосфера, мягкая кровать. и желание поскорее забыть все.
Голова так и не перестала болеть. Алексей встал, мысль была одна: «Воды!»
Выпив залпом стакан воды, налил ещё и тоже осушил, потом пошел в ванную. Простоял минут десять под холодной водой душа, приходя в себя. Далее нужно было найти штаны, так как «вчерашние» он, оказывается, умудрился в чем-то испачкать. В куче тряпья парень нашел спортивные штаны. Немного мятые, но ничего, сойдет. Натянул балахон, который всегда висел на вешалке; парень даже толком и не помнил, когда надевал его последний раз.
Вышел на балкон.
Глубоко вдохнул. и медленно выдохнул.
А все не так ужасно, как казалось ему рано утром. Погода наладилась, солнце стало по-весеннему теплым, хотя было только начало марта.
«Куртку одеть все же придется, – решил Алексей. – Не май месяц все-таки».
. И улыбнулся.
Надо жить заново. Надо.

* * *
Вечер, ещё один рабочий день подошел к концу. Алексей шел не торопясь, в голове крутились сотни мыслей, никак не выстраивающиеся в единую цепь. Ему уже это начинало нравиться. Как же можно легко крутить парнями, имея в своих руках лишь прекрасную внешность, и ужасные мысли.
На работе она поздоровалась с ним. улыбнулась. Он кивнул в ответ. Весь день она искала способ вывести его на чувства, обнимая Сашу, целуя его. Аня, находилась весь день с ними, не понимала – ЗАЧЕМ все это делает её подруга. Неужели и так мало она сделала, для несчастья Леши?..
Прохладный воздух расслаблял.
Уставший после долгого дня парень отдыхал, вдыхая воздух всей грудью. Каждый вздох, закрывая глаза, он расслаблялся. Голова немного закружилась. Мысли продолжали свои пляски в голове у Алексея. Он вспоминал весь прошедший день. Как она целовала Сашу, который с каждым поцелуем становился все более уверенным в чувствах Алены к нему. Он, естественно, ошибался, и Алексею было смешно, немного больно, но смешно.

* * *
Алена обнимала своего плюшевого мишку, и смотрела в потолок. Ей было не по себе. Звук телефона. Вам SMS: «Ну и что ты хотела доказать этим?».
– Лешка! – девушка даже подпрыгнула от удивления. Она все это время думала, что теперь он вряд ли с ней заговорит. Пока она этого не захочет.
Ответ: «То есть?».
Тянулись долгие секунды ожидания.
Вам SMS: «Зачем тебе все это? Зачем тебе был нужен я?»
– Опять эти слезливые вопросы, – разочаровалась Алена, – Будто он сам не поймет. Неудачник.
Ответ: «Я люблю Сашу».
Она понимала, что это вранье, да и он, наверное, тоже, но ей хотелось сделать больнее. Сделать так, чтоб он стал другим. Поломать его. Какой-то он мягкотелый.
Вам SMS: «Зачем думать, что я нужен тебе, когда понимаешь, что ты мне нужна. Глупо. Нет, больше, наверное, обидно! можешь не отвечать, я не жду ответа»
Она осталась одна в пустоте комнаты. Только она, её мысли, и дисплей телефона светящийся в сумраке вечера.

* * *
Алексей бродил по комнате, не находя себе места.
Он ждал. Ждал, что же она ответит, или ответит ли вообще. Да, он написал, чтобы она не отвечала, но это же был далеко не приказ, и он все равно упрямо ждал. Алексей сел в кресло и просто смотрел на потухший дисплей мобильного телефона.
Минута.
Две.
Десять минут.
Она напишет.
Двадцать минут.
Она не напишет.
Но он ждал, ждал, когда дисплей засветится и на экранчике появится надпись «1 новое сообщение».
Он сдался. Больше не мог. Его трясло, лихорадило. Хотелось кричать. Нельзя! Нельзя чтобы это кто-то видел. Нельзя чтобы когда-нибудь это повторилось. Секунды слабости. Все хватит!..
В голову пришла ужасная мысль, которая, казалось Алексею, исправит все его проблемы, решит все не решаемые задачи. Но он отогнал эту мысль в самый далекий угол своего сознания, стараясь поскорее забыть, веря в то что она больше не появится.
Сел перед телевизором. Показывали футбольный матч. Алексей не стал переключать. Прошло около десяти минут. Алексей уже спал.


Глава 3. Дисплей погас

Прошло долгих три дня.
Стало невыносимо.
Все-таки ничего не изменилось. Те же жестокие игры Алены. Тот же немой крик боли, так и не вырвавшийся из груди, засел внутри, пожирая парня.
Алексей вышел из дома. Наушники с собой не взял – незачем, в голове и так шум и полный беспорядок. Но все пройдет. обязательно пройдет.
Утро ранней весны. На улице было морозно, каждый вдох, впуская внутрь холодный воздух, покалывал легкие, каждый выдох отмечался клубком пара, поднимающегося к солнцу. Несколько медленных глубоких вдохов и Алексей побрел по улице погруженный в раздумья.
Все рушилось в его жизни после того вечера. В институте проблемы, на работе взял отпуск. Хотел уволиться, но его отговорили, предложив отдохнуть. Он согласился. Но ничего не изменилось. Самое страшное, что ничего не изменилось.  Он сдался, сам того не понимая. Хотелось лишь, чтобы больше ничего не было. Просто – все исчезло.
Усталость, скопившаяся за несколько дней – ломала всю его жизнь.
Он шел по тротуару, наступая на лед, замерзшим луж. Слушал треск льда и пение птиц, прилетевших с юга.
Весна – пора любви, но, наверное, уже не для него.
Солнце слепило глаза. На небе ни облачка. Где-то рядом слышались детские голоса, смех. Все вокруг начинало новую жизнь. Из-под снега кое-где уже показались зеленые ростки.
Медленно передвигая ноги, Алексей пытался вспомнить, с чего же все началось. Почему все произошло именно так, а не иначе. Не верилось, что он был всего лишь пешкой в её игре, точнее не хотелось верить. Раньше, да, наверное, и сейчас, он считал, что люди бывают двух видов – он делил всех на тех, кто играет «главные», и кто «второстепенные» роли в театре жизни. К такому выводу он пришел как то вечером, слушая звук капель, стучащих в его окно.

Была поздняя осень, дожди не прекращались уже две недели, не хотелось выходить на улицу, но ещё больше не хотелось оставаться дома. Он никак не мог придумать себе достойное занятие. И просто, на протяжении уже нескольких дней, проживал бессмысленные часы. Он мог бы сделать уйму дел, но эта осень, этот дождь превратили его из активного молодого человека, в сонную муху, которую поймал бы даже ребенок. Он просмотрел кучу  разного киношного «мусора», прошел несколько компьютерных игр. Его сознание отказывалось слушаться, оно устало отдыхать, но уже отвыкло работать. И вот он сел у окна и стал смотреть на дождь. Через небольшой промежуток времени из головы выветрилась вся дурь и лень, которая накопилась за это время. Голова очистилась от хлама. «Произошла перезагрузка центрального процессора», - как любил выражаться один из его друзей. Мозг как будто отключился и запустился вновь, оставив позади всю серость осени и грусть одиночества. Капли пролетали мимо, некоторые разбивались о стекло. Впервые за эти дни мысли пришли в порядок.
«Вот и люди, как эти капли - большинство пролетают в этой жизни мимо тебя незаметными точками, так и не оставив следа в твоем сердце, и лишь единицам удается достучаться до тебя. Так и ты - или главный по жизни, или по жизни второстепенный. Ведь любой человек, который является личностью, оставляет какое-то чувство, привносит в жизнь других какие-то краски. Чувства эти могут быть и отрицательными и положительными – это не важно. Важно то, что присутствие такого человека не проходит бесследно. Если человек яркий, то он всегда будет в центре событий. Это нелегко, но такая доля у достойных. Каждый считает себя одним из таких. И это правильно, ведь неужели останется желание жить, если поймешь что ты не главный герой в этой жизни. Каждый хочет чувствовать, что он всем нужен, и без него никак. Но это далеко не так. Везде есть люди, через которых переступают другие, более сильные, более главные. И никуда не денешься. Обязательно есть жертвы, кровью которых сильные мира сего добиваются всего, чего не захотят. Со школьных лет выделялись личности, которых остальные либо уважали, либо ненавидели, но были и те, которых просто потом не вспоминали. Потому что они не оставили в памяти никаких эмоций. И эти люди так и останутся незаметными, и свяжут свои жизни с такими же незаметными, и проживут незаметно свои жизни, так по-настоящему и не блеснув. Но главные герои оставят после себя память. Нельзя позволять переступать через себя, иначе больше не поднимешься».
За этими мыслями он не заметил, как капли сменил первый снег. Он улыбнулся.

Неужели он лишь ничтожество, которому суждено только подчинятся, и служить?
«Если это так, то зачем все это, чего я жду?» - он устал.
Устало Алексей смотрел по сторонам, ничто не могло удержать его внимания даже на миг. Подошел к светофору. Мысли словно нуга, медленно двигались друг за другом, только вкус их был отнюдь не сладкий.
Зеленый свет приглашал парня перейти, но Алексей ждал не этого.
Он достал телефон и написал сообщение, только не торопился отправлять. Только два слова, для самого близкого человека на свете.
Зеленый сменился красным. Рядом встала парочка влюбленных. Девушка прижималась к крепкому мужскому плечу, в руках у нее были цветы.
– Я люблю тебя, - прошептала она и прикрыла глаза, подавшись всем телом к нему.
Поцелуй заменил ответ.
Хоть кто-то в этом мире счастлив.
.Машины проезжали мимо, их было на удивление не много, но Алексей ждал не этого.
Светофор подмигнул пешеходам, и парочка заторопилась на другую сторону. Судорога страха пробежала по спине Алексея.
«Ты всегда был трусом, и никогда не изменишься», - парень ненавидел себя. Не ненавидел за все, что произошло. Лишь он виноват во всем, именно его мягкость, его глупость, позволили совершиться этому. Если бы он был жестче, если бы он.
Алексей поднял глаза к небу, и глубоко вдохнул воздух, так что холод заставил закашляться.
Мыслей не осталось, лишь какая-то болезненная пустота, которую хотелось непременно чем-то заполнить. Как он сейчас жалел, что не взял с собой наушники. Они всегда выручали. В самую трудную минуту позволяли отвлечься, или сосредоточится.
К дороге подошел мужчина средних лет, в зубах его торчала папироса. Молча, приложив два пальца к губам, Алексей попросил у мужчины сигарету.
- Только беломор.
Алексей кивнул: «Сейчас это уже совершенно не важно».
Огонь вцепился в бумагу сигареты, и стал медленно поедать её. С первым вдохом, парень почувствовал знакомую горечь папиросы. И было это сейчас приятнее поцелуя прекрасной девушки, потому что это была «последняя сигарета». В памяти пролетели воспоминания детства, как, прячась с братом в деревне за домами, он курил такие вот папиросы, кашлял при каждом вдохе, и улыбался, и каждый раз вновь ждал этого момента, когда горький дым заполнит легкие. Но не сейчас, сейчас Алексей ждал не этого.
Зеленый погас как только курильщик перешел дорогу. Вдалеке послышался рев мотора, потом показалась синяя иномарка. Алексей не сильно разбирался в автомобилях. Да это было сейчас и не важно.
«Сейчас», - мысль дрожью ушла в ноги, на мгновения сковав движения.
Алексей нажал на телефоне «Отправить».
Загорелся желтый свет, парень знал, что машина не остановится. Он, отчего-то это прекрасно знал. Может потому, что именно этого Алексей и ждал.
Глаза закрыл и сделал шаг в момент, когда было поздно что-то изменить.
В тот же миг послышался визг тормозов.
Все произошло быстро. Тело парня от удара перелетело машину и ещё метров пять прокатилось по дороге. Водитель в бессмысленной попытке уйти от аварии, крутанул руль, отчего влетел в столб светофора.
Крики очевидцев заполнили улицу, мужчина, который минуту назад дал сигарету Алексею, подбежал первым, вызывая на бегу скорую. Через несколько мгновений толпа окружила и парня и машину. В кулаке парень все ещё сжимал телефон, на дисплее высветилось «Сообщение доставлено».
Дисплей погас.

* * *
На столе небольшой уютной кухни стоял чайник.
- Коль иди завтракать, - женщина лет сорока пяти поставила на стол две тарелки дымящейся пшенной каши, и села за стол.
- Иду, - послышался голос из ванной, - сейчас умоюсь и приду.
- Знаю я твоё - «умоюсь», - ответила женщина, - Наверное, только бриться начал.
Мужчина промолчал, очищая подбородок от пены, плавно ведя бритвой. Он улыбался.
Из спальни зазвучала музыка:
- У тебя телефон звонит, - голос Николая сквозь шум воды казался очень далеким.
- Слышу я, - пробормотала женщина и направилась в комнату.
- Я говорю те.
- Да слышу я, слышу. Вот тоже глухой какой. Телефон он слышит, а меня нет, - усмехнулась женщина.
- Ир, кто там тебе пишет, - вытирая лицо махровым полотенцем, Николай зашел в спальню.
Ирина сидела на краю кровати и смотрела на экранчик.
- Смотри, - прошептала она и протянула трубку. – Это Леша.
 «Прости меня».
.
Дисплей погас.

Глава 3. Второе рождение

Свет, тьма, свет, тьма.
Каждый раз, когда глаза открывались, свет болью отдавался в голове.
Алексей решил глаза не открывать.
Тьма.
Тьма побеждает чаще. На светлой стороне сложнее. Думать над своими поступками, видеть результат не всегда правильных действий. Тем более отвечать за них. Это сложно. Проще закрыть глаза, и делать, что взбредет в голову. Люди закрывают глаза, когда им страшно, когда они слабы, когда устали. Не понимая, что тем самым делают все ещё сложнее, ещё хуже. Ведь, опустив голову, трудно вновь поднять её.
Сделав над собой усилие, Алексей все же открыл глаза. Свет ударил со всех сторон, чуть не раздавив своей мощью. На несколько секунд зажмурился, привыкая к боли, постепенно уходящей куда-то назад.
Потолок белый, словно накрахмаленная рубашка – первое, что увидел Алексей.
Запах. Очень знакомый, но не очень приятный. Искусственный какой-то. «больничный», - понял он.
Стены палаты были мягкого зеленого цвета, кое-где потрескавшаяся от времени краска отваливалась.
Парень осмотрел себя. Гипс на левой ноге, левая рука обмотана до локтя, из-под бинтов проглядывают красные пятна, три пальца на правой руке крепко замотаны, возможно, тоже гипс.
Рядом с кроватью что-то попискивает. Алексей с трудом повернул голову. Прибор, название которого он не знал, показывает ритм сердца, каждый удар отображался на экране.
В вену на правой руке введена игла, которая продолжаясь тонкой трубкой, закачивает в него какое-то лекарство, раствор в капельнице уже на исходе.
Попытка приподняться заканчивается плачевно. Оказывается, что и с ребрами не все в порядке. В первое же мгновение ужасная боль сдавливает грудь, продолжением которой становится крик. Не проходит и несколько секунд, как двери палаты распахиваются, и в помещение вбегает женщина.
«Мама», - успел различить, знакомое лицо.
Тьма вновь одержала верх.

* * *
.Дима бежал, стараясь не оборачиваться. По топоту, доносившемуся сзади, понимал, что преследователи не отстают.
Четверо бритоголовых догоняли.
Ночь сгущала краски. Во время погони он, ещё ни разу, не встретил ни одного прохожего.
- Стой! - послышалось сзади. – Все равно не убежишь.
Сил почти не осталось, и Дима принял, казалось, безнадежное решение.
Он видел перед собой свет. Свет одинокого фонаря, единственного, ещё работавшего. Постепенно сбавляя скорость, парень давал возможность преследователям приблизиться. Неожиданность, вот единственное, что у беглеца в помощниках. Он почувствовал, когда настало время действовать. Резко остановившись, разворачивается. Первому из нападавших, в челюсть пришелся его удар. Даже не успев ничего понять, противник рухнул на землю. Но уже, в каком-то нелепом прыжке, с выставленной вперед  ногой, летел на парня второй. Уйдя от удара в сторону, подсек, только коснувшуюся земли ногу. Падение, еле различимый хруст, и ужасный крик вырвался из груди поверженного. Улыбка на лице одиночки. Казалось фортуна на его стороне, но, на миг расслабившись, Дмитрий позволил себя окружить. Град ударов обрушился с двух сторон. Кулаки проходили вскользь или пролетали мимо. Но несколько попали точно в цель, и он рухнул на землю.
В ход вступили тяжелые, казалось кирпичные, ботинки. Удары по ребрам, спине, ногам. Под таким натиском невозможно было выжить. Но парень старался не терять сознания. Уже не чувствуя боли, просто пытался дышать. Силы покидали. Удар по голове смешал все вокруг.
Он уже не слышал криков патруля. Двое в форме бежали к месту бойни, по ходу вынимая пистолеты из кобуры.
Не видел, как двое нацистов рванули с места, оставив на произвол судьбы своих поверженных пособников. Один лежал без сознания, кровь медленно текла из носа, второй тихо стонал, присев у фонарного столба, его правая нога была сломана, лицо в слезах.
Не слышал звуков скорой помощи, и не знал, куда его везут. Ему уже было все равно, он достойно сражался за жизнь, теперь пришла очередь врачей бороться за него.

* * *
.Алексей идет сквозь стены, не замечая ничего вокруг. Чувствует, что идет к чему-то ужасному, хочет остановиться, повернуть назад – но не может. С каждым шагом становится все темнее, стены давят. С каждым шагом все тяжелее вдохнуть. В висках начало стучать. Перед глазами все плывет. Голоса, появившиеся ниоткуда, зашуршали: «Тебе надо увидеть это», «ты должен это увидеть», «ты должен это почувствовать», «снова и снова.» «снова и снова».
Ещё несколько шагов и уже можно различить приглушенные стоны, где то за стеной. Знакомые стоны.
- Нет, пожалуйста. Нет.
Очередная стена оказалась позади, а перед взором - кровать, на которой, как и в ту ночь, Алена и Саша. Опять зажгло в груди, и пальцы непроизвольно сжались в кулаки.
Алена сморит на него, извиваясь под Сашей. И улыбается.
Глаза наливаются кровью. Гнев поглощает рассудок Алексея. Подбегает к кровати и скидывает парня на пол, не давая опомниться. Удар. Потом ещё. Ещё. Ещё. Удары летят друг за другим, но не причиняют боли Саше. Алена смеется. Именно этого она и добивалась. А Саша даже не сопротивляется, просто смотрит в лицо Алексею.
- Ты ничего мне не сделаешь, - смех в голосе. – Ты не сможешь ничего мне сделать. Ведь ты для неё никто.
Никто.
Никто.
Последнее слово разносится по комнате громким эхом. Зажигаются прожектора, словно волной по комнате разносятся аплодисменты.
- Что? – Алексей поднимает глаза и видит зрительный зал, полный народа. Друзей и знакомых на первых рядах.
Браво!!!
Бис!!!
Аплодисменты становятся все громче и громче, постепенно переходя в крик, один непрекращающийся.

Крик. Глаза открылись. Дыхание сбилось, так, будто пробежал километра три на пределе возможностей. Волосы мокрые от пота.
«Что же со мной такое!» - Алексей ударил по щекам несколько раз, пытаясь прийти в себя. Отогнать подальше этот сон, и мысли, которые он принес.
Вечер, ещё можно различить, где находишься. Все в той же палате. Вокруг никого, только мерно попискивает прибор, отмеряющий удары сердца. Спать уже не хочется.
«Жив. Все ещё жив.»
Как же не хочется это осознавать. Жить, когда все чем дорожил - пропало. Когда единственное, что чувствуешь это боль.
И жить? Ради чего? Чтобы снова видеть лица всех этих мерзких лживых существ, носящих гордое звание homo sapiens. Жить? Когда воспоминания, которые хочешь забыть, крутятся одна за одной, повторяясь в бесконечном вальсе времени. Не различаешь уже дни, как под копирку списанные друг с друга. Ты теряешь в них лица. Те не многие, что видишь перед собой. Не помнишь имен новых знакомых, а старых просто хочешь забыть. Жить? Зачем эта глупость? Бред. Каждое движение отдается миллионами игол, вонзающихся в тело. И вновь пропасть, и пустота обволакивает, уносит, куда-то далеко. Опять темнота.

* * *
Часы показывали половину четвертого, когда в коридоре раздался шум, взволнованные голоса.
– Ещё один «полудохлик», - прокряхтел мужчина лет пятидесяти. – Что-то часто таких привозить стали. Уже второй за неделю. Раньше по месяцам никого.
Он не ждал ответа. Все уже спали, или делали вид. Тяжело дыша, перевернулся на бок, кровать под ним, казалось, развалится. Пружины скрипели, все ещё выдерживая огромный вес.
На соседней кровати послышался стон, потом тихие ругательства, вздох.
– Иваныч, ну ты, блин и слон. - протянул сосед. – Тише никак не можешь?
Иваныч улыбнулся.
– Хорошего человека что?.. должно быть много, – ответил за собеседника мужик.
– А кто тебе сказал, что ты хороший?
С третьей кровати, из дальнего угла палаты, послышался приглушенный смешок, после которого хохот эхом разлетелся по комнате.
– Нашлись мне тут бездельники, – сквозь смех сказал Иваныч. – старика совсем не уважают.
– Да какой ты старик! На тебе ещё пахать и пахать, - парень из дальнего угла окончательно проснулся.
– Вот перепутаю как-нибудь кровать, лягу на кого из вас, мало не покажется!
– Ну, это да. Хе-хе. Быстрая смерть – гарантирована.
В угол полетела подушка, с силой ударилась в стену над кроватью. Смех не стихал.
Шаги. Звук катящейся лежанки отдавались эхом в длинном коридоре больницы. Звук приближался. Невольно в палате воцарилась тишина. Стало слышно, как тяжело дышит Иваныч, как быстрыми сдавленными рывками воздух проникает в его легкие. Голоса за дверью.
«Сюда. Здесь ещё есть места».
 Дверь открылась.
В палату закатили паренька. Лет двадцать. Глаза закрыты. Если бы не кровоподтеки и ссадины на лице, можно было подумать, что он просто спит. Сейчас казалось - умер. Лунный свет, проникающий через легкие прозрачные занавески в палату, придавал лицу мертвецки-бледный цвет. Одна из свободных кроватей стояла у окна, вторая в центре палаты. Двое медбратьев – один высокий, худощавый, другой пониже, покрепче, долго выбирали, куда его положить. Решили у окна.
Пока перекладывали тело, больной застонал. Лицо искривилось. Рука потянулась к ребрам.
«Черт возьми, - вздохнул один из медбратьев, - аккуратнее».
Кровать чуть скрипнула. Ещё один тихий стон. Спина изогнулась, не вытерпев боли, замерев ненадолго в таком положении, и медленно опустилась обратно.
«Все, пошли», - прошептал высокий.
Лежанку покатили к выходу. Не проронив больше ни слова, вышли из палаты, плотно закрыв дверь.

***

Спокойный лунный свет преобразил палату.
Алексей потерялся во времени, только луна указывала на то, что сейчас ночь. Он проспал, уже, наверное, целую вечность. Редко просыпался, когда боль вырывала его из объятий сна.
Но сейчас все было по-другому. Он очнулся не из-за той острой, сводящей с ума, боли. Боли не было. Ушла. И, больше, казалось, не вернется. Сперва решил, что это очередной сон. Ласковый голубоватый лунный свет, приятная нежность мягкой подушки и. боли нет! Её больше нет. И вместе с болью ушла и та непонятная обреченность. То, что повлекло за собой ужасные последствия.
Ущипнул себя. Не спит. Значит, наконец, все прошло. «Какой же я был, дурак! - улыбка появилась на сонном лице, - Из-за какой то девченки решил умереть? Что же это за глупость! Почему я так непроходимо глуп?.. был. но все изменится. Теперь все изменится!»
И все вроде само собой встанет на свои места. Встанет.
Встать. Надо встать.
Медленно, опираясь на правую руку, приподнялся. Так, теперь ноги.
«Что это? – страх волной прокатился вниз из головы, в грудь, огненным комом застрявший в легких, сбил дыхание. – Ноги! Я не чувствую ног!!!»
Напрягая все мышцы, пытаясь сдвинуть ноги с мертвой точки, Алексей не мог ничего сделать. В голове стучало, отдаваясь в висках.
«Нет. - прошептал он. – Пожалуйста, не надо.»
В горле стало горько, чувствовал, ещё мгновение и слезы брызнут из глаз.
- Нет! – вскрикнул Алексей и обессиленный упал обратно на подушку. Взгляд вонзился в потолок. Мысли, мысли, мысли. Пугали. Одинокая слеза, потекла по щеке.
За дверью послышались шаги. Все ближе и ближе. Дверь открылась.
- Лешенька, - мать вбежала в палату. – Ты очнулся. Господи, спасибо, – вырвалось у женщины, глаза смотрели вверх. Будто Он слышит. - Три бесконечных дня ты был без сознания. Наконец-то очнулся.
Обняла, часто вздрагивая. Для неё слезы простительны.
– Зачем? ­– прошептала Ирина Михайловна. – Зачем ты это сделал? Почему ты не подумал о нас, о семье своей? Что же спровоцировало?
Зачем отвечать? Чтобы появились новые вопросы? Чтобы мать начала учить, как жить? Все сделано и обратно не вернешь.
– Что с ногами? – сейчас это важнее всего.
– Все будет хорошо, – попытка успокоить оказалась неудачной, улыбка вымученной. Но продолжать Ирина не хотела.
– Сейчас для меня это действительно важно! – не унимался Алексей, – неужели так сложно ответить. Или, может быть, я тихо спрашиваю?
– Врач сказал, что все ещё может восстановиться. Но ведь главное, что ты жив! ­– новая попытка сменить тему.
– Что сказал врач! Я уже не маленький ребенок. И не дурак, чтобы в одну яму второй раз упасть. Если ты боишься, что я вновь захочу покончить с жизнью, то знай - того что произошло больше не случится. Я был идиотом, что вообще. – сложно было подобрать подходящее слово, – .затеял все это. Но мне надо знать все. А теперь прошу тебя, мама говори.
– Нет, это скажет тебе врач. Я просто не могу все это говорить, мне больно даже подумать обо всем этом.
Ирину Михайловну остановил доктор, вошедший в палату. Высокий темноволосый, с уже появившимися седыми волосками, направил свой взор на пациента. Глаза серые, взгляд спокойный, немного утомленный. Брови сошлись над переносицей, морщины на лбу стали более отчетливыми. В три шага, без единого звука, похоже на полет, он пересек расстояние от двери до кровати.
– Теперь вам нужно выйти, – доктор положил руку на плечо женщине, – я поговорю с Алексеем сам.
Его голос успокаивал. Не хотелось ему противиться. Раз он сказал, значит так надо. Алексей попал в руки к профессионалу, и все будет хорошо. Или ему просто очень хотелось в это верить.
Когда Ирина Михайловна скрылась за дверью, врач сел на край кровати, пожал руку:
­ Я тебя знаю, а вот ты меня – нет. Сергей Николаевич – твой лечащий врач. Надеюсь, ты не против, что мы на «ты»?
– Нет. Но все же, я пока буду на «вы», а вам как удобнее, так и говорите.
­ Ну и хорошо. Как самочувствие?
– Сегодня первый день, когда я не чувствую боли. Похоже, её нет.
­ Не хочу тебя расстраивать, но она есть, просто ты уже привык. Конечно она не та, что была в первые дни твоего пребывания здесь, но она никуда не делась, и не даст тебе приподняться, сесть, глубоко вдохнуть. Тело немного привыкло к боли, и пытается как можно меньше тревожить те места, что наиболее повреждены.
– Что с моими ногами? Почему я не чувствую их. – Сейчас. сейчас все выяснится, Алексей чувствовал, как спина покрывается потом, дрожь в теле было бесполезно унимать, сейчас она была непобедима.
***

Ночь проходила в тишине. Соседи по комнате спали тихо, а кто не спал, не решался заговорить, боясь потревожить сон новичка. И это были не глупые предрассудки. Всю ночь каждый вздох и каждый выдох паренька сопровождался тихим, чуть слышным стоном. Каждые полчаса, а то и чаще в палату заглядывали дежурные врачи. Тихие, шуршащие шаги. В обычное время их бы, наверное, и не услышали, но сейчас, когда каждый вздох отчетливо слышался сквозь тревожную тишину. Звук шагов заполнял голову, шуршание не прекращалось, пока врач не покидал палату.
Время замерло. Появилось впечатление, что эта ночь никогда не закончится. Было жутко. И как назло сон не шел. А взгляд невольно возвращался на бледного паренька, который в любой момент мог сделать свой последний вздох.

***

«Я больше не смогу ходить.» - эта мысль убивала.
Прошел уже час, как разговор с врачом был закончен. Алексей никого не хотел видеть. Он просто не мог ни на кого смотреть.
Горечь в горле, и где-то глубже пыталась выбраться на поверхность. Но Алексей сопротивлялся изо всех сил. Нельзя.
Слова врача не уходили из головы.
Он говорит:
«Ладно. Слушай. Основной удар, во время. несчастного случая пришелся на левую сторону. Твоя левая рука, сломана, также треснула ключица, левая нога сломана в трех местах, четыре сломанных ребра, и пальцы на правой руке сломаны. И ноги. Да твои ноги парализованы».
Не хочется верить.
Он говорит:
«У тебя поврежден позвоночник, поэтому ноги отказали».
В глазах читалась усталость, но это профессиональное, и неизвестно сможет он когда-нибудь нормально отдохнуть.
Он говорит:
«Паралич ног может оказаться временным, если ты этому поспособствуешь. Ну и мы, конечно, не будем сидеть на месте».
Алексей спрашивает:
«Сколько, если вы говорите паралич временный, он продлится?»
Ответ следует не сразу:
«Обычно около месяца, но может и на полгода, были случаи, что пациенты вставали после двух лет инвалидности».
«Сергей Николаевич, спасибо вам. А теперь можно мне побыть одному».
Ничего не ответил. Чуть заметно кивнул. И вышел.
Дверь закрылась, отгородив Алексея от людей, от суеты.
На тумбочке у кровати стоит сок. Потянулся к коробке. В груди сдавило. Но это не может остановить. Теперь не остановит. Теперь придется к этому привыкать. И неизвестно – вернется ли все назад, как было раньше. Хотя, как раньше уже точно не будет.